НИЛ ГРЕК

Поставление Нила Грека во епископа Тверского. Миниатюра из Лицевого летописного свода. 70-е гг. XVI в. (РНБ. F.IV. 232. Л. 703 об.)

(Траханиот, † 30.03 (3.04).1521), еп. Тверской (1509-1521), автор посланий и переводов (?). Согласно Псковской I летописи, Н. Г. происходил из греч. рода Траханиотов. Известие об этом содержится в рассказе о приезде буд. вел. кнг. Софии (Зои) Палеолог из Рима на Русскую землю осенью 1472 г., однако в нем не говорится о прибытии Н. Г. вместе с ней из Италии («а боярин ея был великого князя Юрьи Малои Грек, а владыка тверскои Нил был того же роду» - ПсковЛет. Вып. 1. С. 74). Нельзя исключать, что Н. Г. приехал на Русь из одной из афонских обителей - Великой Лавры, Ватопеда или Иверона (Иверского монастыря) (Брюсова. 1974. С. 183-184). Доказательством этого служило в т. ч. обилие сведений об этих монастырях в посланиях, принадлежавших перу Н. Г. (см. ниже). Исследователи не высказывали предположений о том, как именно был связан Н. Г. с семьей московских Траханиотов.

Архивные находки, связанные с жизнью греч. общины Москвы в последние десятилетия XV - 1-й трети XVI в. (письмо Андрея Палеолога «юноше Эмануилу Траханиоту» от 7 нояб. 1475, см.: Матасова, Воробьёев. 2016), сделали возможным появление новой гипотезы о времени и обстоятельствах приезда на Русь Н. Г., который, возможно, имел мирское имя Мануил («Эмануил») Димитриевич Траханиот. Существование этой личности долгое время считалось недоказанным, хотя Д. М. Буланин предполагал его историчность (Буланин Д. М. Мануил Дмитриевич // СККДР. Вып. 2. Ч. 2. С. 100). Согласно этой гипотезе, М. Д. Траханиот был одним из 2 известных сыновей придворного интеллектуала Димитрия Мануиловича Траханиота, а также племянником посла в Милан, Рим и Свящ. Римскую империю и переводчика вел. кн. Московского и всея Руси Иоанна III Васильевича Юрия Мануиловича Траханиота (Юрия Старого) и соответственно братом высокопоставленного чиновника вел. кн. Василия III Иоанновича - Юрия (Георгия) Димитриевича Траханиота (Юрия Малого).

Можно предположить, что Мануил был старшим сыном Д. М. Траханиота, поскольку был назван, по-видимому, в честь деда - Мануила Траханиота Буллотеса, приближенного визант. имп. Иоанна VIII Палеолога и участника Ферраро-Флорентийского Собора (1438-1439). О Д. М. и Ю. М. Траханиотах известно, что они прибыли на Русь вместе с Софией Палеолог, а потому вполне вероятно, что и юный Мануил Димитриевич также ступил на Русскую землю в окт. 1472 г.

Если это предположение о мирском имени Н. Г. верно, то его можно отнести не только к числу авторитетных церковных иерархов, но и к числу переводчиков - представителей Геннадиевского кружка (см. ст. Геннадий (Гонзов), cвт.). Известно, что М. Д. Траханиот вместе с «попом Благовещенского собора Феодором» перевел «Прение Афанасия со Арием еретиком» - текст, не принадлежавший перу свт. Афанасия Александрийского, но воспринимавшийся на Руси таковым и сохранившийся во мн. списках XVI-XIХ вв.

Когда и при каких обстоятельствах Н. Г. принял монашеский постриг, неизвестно. Выбор иноческого имени - Нил - может иметь то объяснение, что на Руси к XVI в. обыкновенно иноческое имя начиналось на ту же букву, что и мирское, причем отталкиваться могли как от полного имени, так и от его уменьшительной формы (Успенский Б. А., Успенский Ф. Б. Иноческие имена на Руси. М.; СПб., 2017. С. 108-109. Примеч. 14). Одним из вариантов уменьшительного имени Эммануил, характерного для Центр. и Юж. Италии, где Д. М. и Ю. М. Траханиоты провели немало времени, является Nele, что созвучно с именем Нил.

Между 1503 и 1506 гг. Н. Г. был поставлен игуменом московского в честь Богоявления Господня мужского монастыря. Остается неясным, стал ли он игуменом сразу после принятия иноческого сана или между пострижением и игуменством прошло какое-то время.

24 авг. 1509 г. митрополит Московский Симон возглавил хиротонию Н. Г. во епископа Тверского. Будучи Тверским владыкой, Н. Г. общался с православными иерархами Афона и К-поля, а также поддерживал связь с рус. вельможами и представителями великокняжеской семьи. Так, в 1515 г. Н. Г. отправлял в К-поль дары патриарху Пахомию I, среди которых были резные иконы, ножи и гребни из моржового клыка («рыбьего зуба»), меха (45 соболей, 470 горностаев, 440 хомяков, 2000 белок и т. д.), богато украшенные предметы церковного облачения и др. драгоценные вещи. Н. Г. также контактировал с игуменом Ватопедского монастыря Мартирием, посол которого, старец Нифонт, в 1515 г. посетил Москву.

Н. Г. принимал участие в наиболее значимых событиях жизни рус. Церкви. Так, он вместе с архиеп. Ростовским Вассианом II (Саниным), епископами Суздальским Симеоном, Рязанским Протасием, Коломенским Митрофаном и Крутицким Досифеем (Забелой) участвовал в поставлении нового митрополита Московского Варлаама (3 авг. 1511).

Погребен в Жёлтиковом в честь Успения Пресвятой Богородицы мужском монастыре в Тверской земле (ПСРЛ. Т. 27. С. 297).

Сохранилось 2 послания Н. Г. Одно из них, об артосе, адресовано некоему вельможе Георгию Димитриевичу, по мнению В. С. Иконникова - Юрию Тютину, по мнению А. А. Турилова (см. «Воспоминание отчасти Святыя Горы Афонския, како наречена бысть Святая Гора и коих вин [дел] ради тако прозвася»),- Юрию Димитриевичу Траханиоту. Другое адресовано князю дмитровскому Юрию (Георгию) Иоанновичу (1480-1536), 2-му сыну Иоанна III и Софии Палеолог.

В послании об артосе представлена 1-я в русской книжности краткая версия рассказа о посещении Пресв. Богородицей Афона (пространное «Воспоминание отчасти Святыя Горы Афонския...», появляется в рус. книжности в 1-й трети XVI в.). Это послание использовал прп. Максим Грек в одном из своих сочинений (Максим Грек, прп. Соч. Каз., 1862. Ч. 3. С. 90-94).

Известны 2 списка послания к Георгию Димитриевичу - РГБ. Вол. № 520. Л. 161-163 об.; РНБ. Q. XVII. 64. Л. 300-301 об. (в лит-ре ошибочно указывался также сб. РГБ. Ф. 256 (Рум.). № 362 (Буланина. 1989. С. 128), однако на л. 179 об.- 180 об. сборника содержится другой текст, близкий к посланию Н. Г. по содержанию,- «Слово о панагее Пречистои Богородицы и Приснодевы Марии» (см.: Востоков А. Х. Описание рус. и словенских рукописей Румянцовского музеума. СПб., 1842. С. 520; Никольский. 1909. С. 1116-1117. Примеч. 5)).

Послание к кн. Георгию Иоанновичу, обнаруженное и опубликованное В. Ф. Ржигой (вторично издано В. Г. Брюсовой), представляет собой ответ на письмо князя. Во время возведения церкви в с. Покровском (недалеко от г. Кашина) погиб плотник, и князь не знал, как совершить чин погребения. Желая успокоить князя, Н. Г. рассказал о смерти прп. Афанасия Афонского и изложил вариант апокрифического сказания о Лоте, взрастившем Крестное Древо. Послание к князю Георгию Иоанновичу известно в настоящее время в единственном списке (РГАДА. Мазур. № 642. Л. 349-350), который, по уточненной датировке, выполненной И. В. Жучковой, относится к 1-й трети XVII в.

Если предположение о тождестве М. Д. Траханиота и Н. Г. верно, то он еще в юности мог воспринять мысль кард. Виссариона (бывш. митр. Никейского), влияние идей к-рого на московских Траханиотов несомненно (Плюханова М. Б. «Послание на Угру» и вопрос о происхождении московской имперской идеологии // ТОДРЛ. 2010. Т. 61. С. 464-467), о важности сохранения греч. культуры. Это объясняет явный интерес Н. Г. к истории и преданиям Св. Горы. К рубежу XV и XVI вв. в образе Афона соединились 2 близкие московским грекам идеи: чистоты Православия и торжества греч. культуры. Эти идеи были дороги даже «первому поколению» греков-эмигрантов в Москве, а для «второго поколения» они оказывались еще более близкими. Великая Лавра, о которой у Н. Г. сведений больше всего, в это время переживала расцвет. Кроме того, в 1-й трети XVI в. у Москвы были связи с Великой Лаврой и Ватопедом: к Василию III Иоанновичу приезжали послы именно из этих обителей. Еще более значимо то, что к документам этого посольства имел отношение Юрий Малой - брат Мануила. Известно, что он потерял грамоты, которые привезли с собой афонские монахи (Россия и греч. мир в XVI в.: Сб. / Подгот. публ.: С. М. Каштанов, Л. В. Столярова. М., 2004. Т. 1. С. 153). Нельзя исключать того, что содержание этих грамот могло особенно заинтересовать Юрия, который мог попросить разъяснений об Афоне как «уделе» Пресв. Богородицы у своего брата, и тот в сохранившемся послании привел соответствующий рассказ.

Внимание Н. Г. к Афону могло быть обусловлено не только упрочением связей России со Св. Горой в то время, но и сугубым интересом к творениям свт. Афанасия Александрийского - небесного покровителя св. Афанасия Афонского, основателя Великой Лавры,- в Геннадиевском кружке (Фонкич Б. Л. Греческо-рус. культурные связи в XV-XVII вв. М., 1977. С. 33-35).